«Вова, я с тобой не на базаре гавкаться решил. Я хочу унизить тебя и наслаждаюсь, наблюдая, как от одного твита ты пляшешь и поёшь у себя в студии. Лучше всего это ложится на провокационные песни типа Cocaina Cocaina. Ты не понимаешь, что ничего не можешь меня лишить. Ну совсем ничего. Потому что я в конце концов не смогу открыть себе в другом месте «Твиттер»? Или, может быть, я перестану быть собой? Кроме умеренной терпимости и внимания моих подписчиков, которых я собираю смотреть мои программы, а они за это терпят в них минутку интеграции.
Чего же ты хочешь меня лишить? Чем же ты, спрашивается, хочешь меня напугать? Ведь это тебе есть что терять. Ведь это ты ноль без палочки. Даже один ноль, а не два – это хотя бы напоминало яйца. Один-единственный ноль без единой махры вместо палочки. Без той огромной машины, которая на тебя работает. Скажи, пожалуйста, а давно ли ты выходил из этой студии на улицу? Не в машину свою персональную, с водителем или без, с тонированными стёклами. Давно ли ты ходил по улицам? Давно ли ты спрашивал в магазине, сколько стоит пачка масла? Конечно, ты этого не знаешь. Потому что, в каком бы ты городе ни находился, включая Комо, русский человек, который тебя встретит, обязательно пошлёт тебя. Ну, если не первый, то второй. А если не второй, то третий, четвёртый и пятый взявшись за руки», — сказал Уткин.
Соловьев – Уткину: Вася – ты мерзкое создание, наплевать на твою ориентацию, живи с кем хочешь
Соловьев: я не могу болеть за «Динамо», которое крышуют непонятно кто
Уткин: Соловьев немножко не рассчитал свои силы и почему-то решил на меня прыгнуть